Новая негусарская баллада об Исаакиевском соборе
Фото photosight.ru
Как известно, принципы партизанской войны были изложены ещё Денисом Давыдовым в период войны 1812 года. О пользе созданного им партизанского движения можно говорить много. Войска Наполеона были не просто подавлены, но запутаны и введены в смуту. Как прикажете воевать с врагом, который появляется неизвестно откуда, исчезает неизвестно куда, да и по внешнему виду не очень-то похож на неприятеля?
Видимо, кто-то из администрации Исаакиевского собора в юности немало увлекался этой героической персоной, поскольку основные идеи Дениса Давыдова не только узнал, но и успешно внедрил в жизнь. Обойдя на резких поворотах не только коллег по музейному цеху и РПЦ, но и проницательных государственных чиновников.
Фото группы ВК “Защитим Исаакиевский собор”
А начиналось все очень героично и красиво. “Злое РПЦ” посягнуло на непринадлежавшее ему имущество. “Злой губернатор”, приказал это имущество отдать. “Благородная интеллигенция” с риском для биографии это имущество отстаивала. Ну, если Вам больше нравится, можно все наоборот – “возвращение верующим православной святыни”, “добрый бесстрашный губернатор и корыстные музейщики, держащиеся за свой кошелёк”. В сущности, своя правда была и у тех, и у других. И там и там были герои, готовые «не щадя живота своего» бороться за высшие принципы и побеждать. Все понятно, красиво и просто – эти с “голубыми бантиками”, те с “желтыми свечками”. Здесь «свои» – там «чужие». Одни на митинг, другие на крестный ход. И не смешивать!
Фото eugen1962.livejourna
Некоторая путаница началась тогда, когда отельным государственным служащим ненавязчиво порекомендовали посещать некоторые церковные мероприятия. А отдельные верующие увидели пользу в своей дружбе с оппозицией. Аншлаг был нужен и там, и там. Поэтому «в субботу выходим с бантиками, а в воскресенье со свечками». И не перепутать!
Впрочем, некоторые граждане вообще упростили эту процедуру до минимализма, выходя на все мероприятия и со свечками, и с бантиками. Чтобы ни случилось, но основная тенденция полностью соблюдена!
Постепенно все перепутались, разругались или породнились, и наступила почти что “мхатовская пауза”, лишь изредка прерываемая паническими воплями героев: «Увольняют сотрудников Исаакиевского собора!», «Раздают имущество Смольного!», «В группу Вконтакте внедрили оплаченных засланцев, которые специально мешают консолидации защитников!».
Масштабные митинги перешли в отдельные пикеты, крики превратились в писк, а некоторые чиновники заработали стойкую аллергию на термин «Исаакиевский собор». В Петербурге появилась легенда. Вроде как, если в сторону Собора не смотреть и всуене упоминать, неконтролируемая Стихия Исаакия будет спать и не будоражить петербуржцев. Была ещё идея задобрить первобытные силы жертвоприношениями, но поскольку с живыми баранами в центре Санкт-Петербурга некоторые проблемы, ограничились тем, что было – парой голов администраторов хора, специалистами выставочного отдела и одним случайно проходившим мимо компьютерщиком. Извечные русские вопросы «Кто виноват?» и «Что делать» получили извечные русские ответы – «фиг его знает», и «не буди лиха, пока оно тихо».
Фото группы ВК “Защитим Исаакиевский собор”
Как сказала одна петербургская дама: «Битва за Исаакиевский собор закончилась полной победой, совершенной неизвестным лицом или группой лиц». Как то так. Вроде бы и церкви не передали, но и музей не оставили. Вся роскошная многогранность Исаакия, в его концертах и выставках обрезана, обкромсана и стёрта с лица земли. Но вроде музей ещё существует, работает и даже претендует на некий смутный профессионализм. Пусть и провинциальный, по мнению злопыхателей.
А что собственно случилось? О чем говорили высшие мира сего за дверями закрытыми? Гадать не будем. Сие есть тайна и пусть тайной и остается. А вот что относится к числу очевидных фактов, так это список лиц, получивших или не получивших доступ как к самой Святыне, так и к её грешной бухгалтерии. Представители «корыстной РПЦ» в число пайщиков очевидно не попали. Им увеличили число служб, дали возможность привозить мощи и чувствовать себя почти совладельцами территории. Почти, но не более. Пожалуй, самое забавное в этой истории то, что «злое РПЦ» не подавало, не подаёт и вроде как не планирует подавать заявку на получение Исаакиевского собора. А значит, не совсем понятно, с кем собственно велась вся эта напряженная борьба? Если приглядеться внимательно, дирекция Исаакия немного напоминает гоголевскую унтер-офицерскую вдову, «которая сама себя выпорола». А как оно все было на самом деле, и кто щелкнул по первой доминошке, пока весь домик не посыпался, сказать достаточно проблематично.
Да и не в том суть, кто щелкнул. Вопрос в том, с какой мотивацией! Мог ведь по собственной инициативе, мог по приказу сверху… А мог и по наущению снизу: «Мы тут с приятелями договорились, запускай!»
Крепко удержаться на ногах смогла лишь опытная музейная команда – заместители директора Коренева и Подольский, главный бухгалтер Писарева, ну и ещё пара примкнувших. Люди немолодые, а потому несвергаемые – двух директоров пережили, глядишь, переживут ещё и третьего.
Перед Натальей Николаевной Кореневой “пиратское братство” вообще должно пасть на колени – её несгибаемость становится практически легендарной. Сколько не писали о мутной истории с фальшивым дипломом дочери, много лет проработавшей в Исаакиевском соборе, а ни один мускул на лице не дрогнул. Даже капитан Сильвер с перевязанным глазом и деревянной ногой стоял на палубе своего корабля с меньшим выражением превосходства на лице. И чем вся эта история, в конце концов закончится, непонятно. Может Наталья Николаевна силой массового гипноза докажет, что никакого диплома и не было . А может и не докажет. И тогда уйдёт чуть-чуть хуже, чем на заслуженный отдых. В общем, как говорил Козьма Прутков: «Если на клетке слона написано «буйвол», не верь глазам своим».
Впрочем, почему бы Наталье Николаевне и не стоять уверенно, если за её спиной есть надежный рыцарь – заместитель директора Подольский. Который по праву может претендовать на высокое звание «серого кардинала». Поскольку почти нигде не появляется и ни в чем не замечен. То, что внушительные реставрационные деньги проходят именно через его ведомство, к делу отношения не имеет. Человек хорошо работает и получает самую большую в музее зарплату – до полумиллиона рублей в месяц. А уж на что он эту зарплату потратит, его личное дело – захочет, машины дорогие будет покупать. А захочет – общественное движение поддержит. Ему решать, не нам.
Петербург в исторической перспективе – город молодой, но отнюдь не молодежный. Обилие культурных памятников и научных центров создаёт общественную потребность в людях опытных и зрелых. Однако важно уловить ту грань, когда зрелость переходит уже в перезрелость. Какому-нибудь Человеку, который очень долго живёт в прекрасном городе и давно занимает высокие посты, иногда бывает сложно отделить своё личное «я» от своей должности. Понять разницу между государственным учреждением и личной дачей. Наконец, поверить, что выдающиеся памятники архитектуры существовали до него, и будут существовать после него. И тогда может появиться желание оплатить цветные бантики и призвать народ выйти на защиту правого дела или архитектурного шедевра, или своей должности. Для некоторых людей эти понятия идентичны.
Елена НИКОЛАЕВА